Темная, подернутая прозрачной дымкой звездная ночь опустилась на Аскадианские острова. К югу от Сурана все было испещрено озерами, сушу же покрывали сочные травы и буйные заросли золотого канета, вереска и прочих растений. Местность всеми без исключения признавалась необычайно живописной. Не проходило ночи, чтобы кто-то не приходил сюда: то романтично настроенные парочки катались по озерцам на лодках, то барды искали вдохновения. А то контрабандисты под неверным лунным светом тащили в свои пещеры товар.

А еще среди всего этого великолепия нелепо торчала покосившаяся хибарка. Она была здесь совершенно не к месту, изничтожая возвышенность настроения своей убогостью. Как якорь, не позволяющий кораблю отплыть в море. Впрочем, немногие натыкались на эту хижину, и почти никто не искал ее нарочно. Неудивительно, что жил здесь закоренелый циник.

О редгарде, живущем к югу от Сурана, знали только те, кому он был нужен. Мудро, особенно если учесть, что стражи с подозрением относятся к живущим вне городов и не упускают шанса обшарить их дома. Пожалуй, только советники дома Хлаалу избегали этой участи.

Ронин привык доверять своей интуиции, и сейчас она подсказывала, что этой ночью что-то произойдет. Он не был уверен, добром или злом обернется грядущее, но заснуть так и не мог. Старый гамак призывно качнулся от дуновения ветерка, но редгард вздохнул и стал смотреть в окно. Красная свеча медленно догорала на столе с грязной посудой: Ронин был известным лодырем, да и не до того ему сейчас было. В миске лежало крабовое мясо. Он машинально отщипнул кусочек, поморщился и сплюнул: мало что было отвратительней холодного крабового мяса. "Наверно, только холодное корпрусное мясо", - подумал редгард, нервно хихикнув своей шутке и тут же проделав оградительный жест. Меньше всего ему хотелось, чтобы в одну прекрасную ночь вроде этой к нему явились корпрусные твари.

Внезапно за окном Ронин заметил два темных силуэта. С замиранием сердца он следил за ними, но силуэты прошли мимо, даже не обратив внимания на его лачугу. Редгард повеселел. В эту ночь он никого не ждал, но чего только не могло случиться у начальников. Могли забыть предупредить. Но вероятней всего, посланник растранжирил все у Дезель. Из-за ее борделя как-то даже сорвалась крупная операция.

Пока свеча не погасла полностью, редгард решил убить время, развивая интеллект. Под столом валялась потрепанная книжка. "Человек с топором". Ронин пожал плечами, раскрыл ее и углубился в чтение, изредка поднимая голову, чтобы посмотреть на улицу. Совершенно случайно в окне снова показались два силуэта, и теперь они точно направлялись к его хибаре. Ронин вздрогнул и быстро подскочил к сундуку в темном углу. Рука наткнулась на холодную, успокаивающую сталь, и редгард вытащил кинжал на свет. Это был стальной паучий клинок. Он любил это оружие.
Редгард спрятал клинок за пазуху, и тут же в дверь осторожно постучали. Ронин постарался придать своему голосу немощные интонации:

- Кто там?

- Простите, здесь живет редгард по имени Ронин?

- А зачем он вам нужен?

- По личному делу, - отрезал высокий, писклявый голосок, который мог принадлежать только босмерке.

Ронин задумчиво скривил рот. За дверью стояло двое. Одна из них – лесная эльфийка. Кто был вторым – оставалось загадкой. Но он не был бы собой, когда бы не рискнул. Он заговорил обычным голосом:

- Я – Ронин. Что вам надо?

- Впустите меня, тогда и поговорим, - требовательно заявила босмерка.

- Заходите одна, - буркнул редгард и приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы юркая и тощая лесная эльфийка смогла проскользнуть внутрь.

При свете догорающей свечки Ронин успел заметить, что босмерка была довольно симпатична для своей расы. И вела себя по-деловому. Быстро применила заклинание освещения, и в хижине Ронина стало светло как днем.

- Итак?

- Я к вам как к аболиционисту, - прямо заявила босмерка. – Мое имя Интрель. Я помогаю движению Двух Ламп, и сейчас мне нужно укрыть одного раба, пока погоня не прекратится.

- Хорошо, - кивнул Ронин. Если эта эльфийка знала, что он покрывает беглых рабов, то ему было уже нечего скрывать. Кроме его доходного, но не менее противозаконного промысла: контрабанды двемерских артефактов. Но об этом знали только те, кто видели его в лицо, да еще непосредственные начальники.

- Там под дверью стоит аргонианин, его имя Шило-На-Мыло. Я собираюсь спрятать его у вас, а затем вернуться и безопасно переправить в Чернотопье. Вот задаток, - и босмерка протянула Ронину мешочек, солидно позвякивающий. – Здесь тысяча септимов.

Редгард ошалело уставился на мешочек. Столько денег сразу он ни разу не видел. "Что-то здесь не так", - подумал он. Уж слишком неправдоподобным и подозрительным все это казалось. Тем не менее, он без лишних слов взял мешочек и спрятал его за пазуху. Опасность явно была настолько велика, что Ронин с трудом представлял себе, что его может ждать. Но он был слишком жаден до денег, и это его качество частенько перевешивало здравый смысл и врожденную осторожность.

- Хорошо, - кивнул он. – Я спрячу его.

- Ну что ж. Тогда не будем больше сотрясать воздух, - Интрель резко поднялась на ноги. – До свидания, сэра.

- До свидания.

Босмерка выскользнула за дверь и быстро растворилась в темноте. Ронин пожал плечами и махнул рукой аргонианину, приглашая его войти. Беглый робко послушался, по рабской привычке сутулясь.

- Ты ведь понимаешь, где ты и зачем ты здесь? – сказал редгард тоном профессионала, в очередной раз начинающего проделывать знакомую до боли операцию. В какой-то степени, так и было. Раба могли напичкать лунным сахаром, и несколько раз Ронин с подобным сталкивался. На первый взгляд было почти невозможно определить, так ли это. Но то отупение, с каким одурманенный раб отвечал (а чаще молчал, уставившись в одну точку), явственно выявляло подобное. Тогда редгард вызывал бригаду аргониан-целителей, и не откуда-нибудь, а из самого Эбенгарда.

- Конечно, - медленно, как обычно говорят ящеры, ответил тот. Ронин облегченно вздохнул: одной головной болью меньше. Он заложил руки за спину и начал мерить шагами периметр своей хибарки, менторским тоном проговаривая:

- Отлично. Тогда запоминай, что я тебе скажу. Я тебя прячу, но это не значит, что ты будешь сидеть в каком-то уголке и ничего не делать. Ты должен будешь отплатить мне. Да, жестковато, понимаю. Но ведь и я должен что-то есть. По счастью, у меня есть проработанный метод, который еще никогда не срывался. Ты должен будешь изображать днем моего раба, проще говоря, работать на моем огороде за хижиной. Не волнуйся, заставлять я тебя не буду.

- Благодарю… - произнес раб.

- Я еще не закончил, - перебил его Ронин. – Ночевать будешь в этой пристройке. Если тебе что-то понадобится, скажи мне, я достану. Теперь все.

- Еще раз благодарю тебя. Я буду работать для тебя изо всех сил.

- Необязательно, - хмыкнул чуть оттаявший редгард. – Но если так хочешь… А поскольку сейчас ночь, то отправляйся-ка ты спать. Там со времен последнего раба не прибрано, но, думаю, на первый день сойдет. Спальник у дальней стены. Пойдем, я открою дверь.

Аргонианин кивнул и вышел за дверь. Ронин фыркнул. Раболепность и покорность казались неотъемлемой частью самого этого беглого. Он вспомнил одного гордого хаджита, который даже отказался работать, упирая на то, что Ронин – не его господин, а сам он больше никому не принадлежит. И как мог такой вот ящер, прирожденный раб, решиться на бегство? Странно.

Убедившись, что Шило-На-Мыло устроился, редгард вернулся в лачугу. Только теперь он вспомнил о ядовитом кинжале за пазухой. Холодная сталь быстро согрелась на теле, и почти ничем не напоминала о себе. Ронин вытащил оружие и положил его обратно в сундук, радуясь, что не пришлось пускать его в ход. Он вообще был миролюбивым человеком, любителем спокойствия, и чаще всего загадывал желание: "Только бы ничего не случилось". И сам, пожалуй, не смог бы объяснить, почему занимается контрабандой и стал аболиционистом.

Ронин ощутил вдруг приятную усталость. Глаза стали слипаться, и редгарду стало вдруг глубоко наплевать на все тревоги дня. Он с наслаждением рухнул на гамак и уснул как убитый…

Когда Ронин проснулся, солнце стояло в зените. "Ни-че-го себе я даванул!", - присвистнул он от удивления и быстро выскочил на улицу. Шило-на-Мыло, весело мыча что-то себе под нос, уже давно копался в его огородике, где Ронин выращивал хальклоу и пробочник.

- Доброе утро, сэра! – крикнул аргонианин.

- Доброе, - откликнулся редгард. – Ты давно работаешь?

- Когда проснулся, солнце еще не встало. Я подождал до рассвета и начал трудиться.

- Так… Тогда собери немного хальклоу, а я пойду наловлю рыбы и грязекрабов. Надо поесть.
Беглый послушно кивнул. Ронин сказал себе, что не следует обращать внимание на эти дурацкие рабские привычки, и заскочил в пристройку, чтобы взять снасти для рыбалки. Редгарду сразу бросился в глаза непривычный беспорядок. Нет, у него всегда и везде царил хаос, но Ронин точно знал, как разбросаны вещи и где что искать. В сарайке же все было перевернуто вверх дном, совсем не так, как раньше. Шарясь в завалах, редгард на чем свет стоит ругал этого беглого. А как же? Ведь в пристройке не водилось свечей, да и ночка выдалась темной, несмотря на все звезды. И бестолковый аргонианин, конечно же, задевал своими лапами все, что попадалось ему на пути.

Наконец Ронин, довольно кряхтя, вытащил удочку из-под груды всего, что он считал потерянным много лет. Настроение резко повысилось, и незлобивый редгард направился к своей лодке, по пути крикнув беглому:

- Кстати, если успеешь, поработай в цветнике!

- Конечно, сэра.

День выдался весьма и весьма погожим. Ронин с наслаждением брел по берегу большого озера, чувствуя приятное солнечное тепло и свежий ветерок на лице, когда к нему подбежал низенький, коренастый имперец и крикнул:

- Ронин!

- Да? – обернулся редгард.

- Возьми. Это от них, - и имперец указал пальцем вверх.

- Хорошо. Я сейчас прочту. За ответом зайдешь вечером.

Откозыряв друг другу, редгард и имперец разошлись. Ронин сел в лодку, отгреб на середину озера и закинул удочку. Потом вскрыл конверт, который ему отдал посыльный, и принялся за чтение. "Да уж, кто бы мог подумать, - полу усмехнулся редгард, дочитав послание. – А все-таки хороший мальчишка этот посыльный. Как вовремя пришел!"

Рыба ловилась не так уж плохо: на двоих улова хватило бы дня на три. Удача последнее время постоянно улыбалась Ронину.

После обеда Ронин сказал:

- Я должен побывать в городе. Тебе ничего оттуда не нужно?

- Хм, - задумался Шило-на-Мыло. – Я бы хотел комплект более приличной одежды… Думаю, вы сами понимаете, о чем речь.

- Разумеется, - кивнул редгард. – Я приду вечером, если ты увидишь кого-то, кроме меня, немедленно прячься в пристройку и не подавай виду, что ты здесь.

Аргонианин ушел обратно в огород. Ронин взял мешочек босмерки с тысячью золотых и вышел из хибарки, закрыв дверь на замок. Путь до Сурана был не близок, и редгард шел очень быстро: до вечера ему надо было вернуться к себе.

Тем не менее, в городе Ронин не удержался, чтобы не заскочить к Дезель. И потому провел в Суране несколько больше времени, чем планировал. В поздние сумерки он почти бегом торопился в свою хибарку, затерянную среди живописности Аскадианских островов. Ронину было жутковато идти по пустошам в одинчестве, с простым железным кинжалом за поясом: ядовитый клинок был запрещенным оружием, и засветить его он не имел права…

На его пути словно все вымерло, не было даже ветра.

Темные пустые глазницы окон хижины пугающе глядели на редгарда. Легкая дрожь прошла по всему его телу. Ронина передернуло от ночного холода, и он сказал себе: "Прекрати истерику". Вроде помогло. Редгард успокоился и нашарил в кармане ключ, чтобы открыть дверь. Но тут он снова испугался: замок оказался открыт.

"Не мели чепухи, - снова сказал себе Ронин, чтобы успокоиться. – Ты сам просто забыл закрыть дверь, когда торопился". Но вот вспомнить, поворачивал ли он ключ в замке или нет, редгард не мог. Как в эту минуту он пожалел, что у него нет стального паучьего клинка!

Ронин открыл дверь хижины и совсем не удивился, почувствовав холод стали у горла.

- Ну что, Ронин, ты попался! - прошипел чем-то знакомый ему голос. – Быстро показывай, где тут секретный лаз в пещеру?

- Какой лаз?! – редгард попытался изобразить недоумение.

- Не притворяйся, - вздохнул голос. – Я знаю, что ты занимаешься контрабандой, и знаю, что ты как-то переправляешь ее в пещеры. Где этот ход?

- Хорошо… Я покажу…

- Так-то лучше, - усмехнулся голос. – Но учти, я в любой момент успею убить тебя, если что-то будет не так.

Ронин медленно подошел к углу хижины и убрал в сторону мешок, закрывавший люк в подземелье.

- Теперь спустись туда и стой на месте.

Ронин повиновался. Медленно спустясь вниз по лестнице, он вдруг оглушительно свистнул. Послышался топот ног со всех сторон, но это все происходило наверху. Редгард усмехнулся, сожалея, что не видит того ужаса и изумления на лице "убийцы". Переждав, пока наверху закончится драка, Ронин вылез обратно.

- Хорошая работа! – усмехнулся он, зажигая свечу. – Кто тут у нас? Да, так я и думал.

От тусклого света лицо босмерки выглядело жутко.

- Интрель. Ха! Ну и имечко ты себе выдумала, Эдрин. Я думал, у грозы контрабандистов больше вкуса и фантазии.

Босмерка смолчала. Ронин продолжил:

- Когда я прошлой ночью встретился с тобой, я заподозрил, что ты врешь. Тогда я не зря держал при себе этот кинжал, - редгард вытащил ядовитый клинок. – Нужно было сразу пустить его в ход. Но я сомневался. Вчера днем мне сообщили, что ты и верно Эдрин. И я был готов встретить тебя, - усмехнулся он, снова сделав паузу.

И снова от эльфийки он не дождался ни слова.

- Ты ведь понимаешь, что отсюда живьем тебе не уйти, верно?

- А как же иначе, - наконец подала она голос. – Давай уже… Сколько можно тянуть никса за хвост?

Ронин от всей души всадил в сердце эльфийки стальной паучий клинок. Что-то смачно чавкнуло, и Эдрин мешком повалилась на пол.

- Надо бы закопать, - сообщил редгард. – А еще разобраться с ее рабом. Если он действительно раб.

Нордлинг молча взял лопату и пошел копать яму подальше от хибарки Ронина. Имперец же вместе с ним направился в пристройку. Яркий свет факелов, припасенных на всякий случай, выявил безмятежно спящего в спальнике аргонианина.

- Вставай, - рявкнул Ронин. – Есть вопрос.

- Какой, сэра? – продрав глаза, спросил Шило-на-Мыло.

- Рассказывай, как ты убежал и как встретил босмерку, которая привела тебя ко мне. Только правду, и ничего не утаивать!

- Я… работал на плантациях какого-то богача. Я плохо запоминаю эти странные данмерские имена. Потом мой товарищ рассказал, что несколько рабов собираются бежать, и предложил мне присоединиться. Я, само собой, согласился. Ну, а потом была облава, и все беглецы погибли. Кроме меня. Я прятался, боясь высунуть нос, пока не столкнулся с этой эльфийкой. Она представилась как Интрель…

- Достаточно, - прервал редгард. – Об остальном я уже догадался. Вся история, с которой она ко мне пришла. Значит, ты ничего не знаешь?

- О чем, сэра?

- Неважно. Скажу только, что тебя обманули, и обманщица мертва.

Аргонианин не ответил, только опустил голову.

- Тебя завтра переправят в Эбенгард, а оттуда – домой, - хлопнул его по плечу Ронин и беззаботно повернулся к выходу. Имперец ушел первым, по-видимому, помочь нордлингу.

Беглый молча схватил доску, которых на полу пристройки валялось в изобилии, и швырнул ее вслед редгарду. Углом она угодила прямо в висок. Ронин пошатнулся и медленно-медленно осел на пол. Шило-на-Мыло невозмутимо обшарил тело, достал заказанный им комплект дорогой одежды, нацепил его и вышел в ночь, скрывшись в каком-то неизвестном направлении. У него было еще много дел. Он только что выполнил два заказа зараз, и собирался получить свою награду.

Шеел-Анмол был легендарным неуловимым асассином.

(с) Child etc.